Павловский Глеб и др. Русский журнал 1997

М.: Рудомино, 1997. — 572 с.Интернет-издание «Русский Журнал» открылось 14 июля 1997 года.
Нам помог непростой опыт журнала «Век XX и мир» (1987—1995), а ори­ентиром, виртуальным «близнецом-соперником» послужил американский сете­вой проект журнала для интеллектуалов, задуманный, но так и не воплощенный Биллом Гейтсом в начале 90-х.
Осознанно балансируя на стыке двух культур — бумажной и сетевой, создате­ли РЖ впервые в русскоязычном секторе Интернета поставили своей целью охватить в одном издании вопросы современной литературы, политики, экономики, культуры.
Мы рискнули объединить невиданные ранее в Рунете крупномасшабные формы и солидность содержания, свойственные скорее «толстым» бумажным журналам, с чертами, типичными для электронных СМИ: портрет нашего читателя/пользователя размыт, текст нелинеен, а у процесса изготовления продукта нет ни начала, ни фиксированного конца.
К счастью, концепция настоящей книги не требовала от нас специально­го осмысления проблем, которым посвящены сотни дискуссионных статей и монографий. Мы не стали размышлять о том, чем сетевая словесность отличает­ся от оффлайновой и каковы сравнительные достоинства и недостатки текстов на экране монитора и на старой доброй книжной странице.
Вы держите в руках просто сборник разнородных по тематике и стилисти­ке материалов (иные, кстати, публиковались только в печатной версии РЖ — журнале «Пушкин», 1997—1998). Не ищите в разделах этой книги рубрик и коло­нок РЖ, которые приспособлены только для функционирования в Интернете.
Даже образец такого сугубо сетевого жанра, как читательский форум (см. раздел «Амбиции»), оказался здесь не столько из-за своей «сетевизны», сколько потому, что этот конкретный форум читается как традиционный эпистолярный роман.
Словом, перед вами — просто книга. Которую можно положить на край стола, поставить на полку, перелистать, прочесть вразбивку или подряд. Даже, если придет охота, отсканировать и поместить в Сеть.
При всех видовых различиях он- и оффлайна одно правило остается не­зыблемым: плохой текст плох на любом носителе. А хороший — на любом хорош.
По крайней мере, мы в это верим.